Библиотека

1. Волх Всеславьевич.

Былина о Волхе Всеславьевиче во многих отношениях представляет собой интереснейшую проблему. Выше уже приходилось указывать, что она, по нашим данным, принадлежит к числу древнейших, что она как целое сложилась задолго до образования Киевского государства. Ей присущи черты некоторой грандиозности, некоторого размаха, величия, воинственности, и этим она для народа сохраняла свою привлекательность в течение ряда столетий. Вместе с тем она по своему замыслу чужда новой киевской эпохе. Можно проследить весьма интересные попытки ее переработки: попытки эти должны быть признаны мало удачными и художественно малоубедительными.
В науке не было недостатка в трудах, посвященных этой былине. Большинство ученых с полной уверенностью утверждало, что Волх этой былины не кто иной, как Олег. Такая точка зрения должна быть признана совершенно фантастической. Поход Волха на Индию отождествлялся с походом Олега на Царьград, хотя в походе Волха, описанном в былине, нет, как мы увидим, буквально ничего, похожего на поход Олега, каким он описывается в летописи. Легендарная смерть Олега от змеи сопоставлялась с рождением былинного Волха от змеи, хотя и здесь ровно никакого сходства нет, кроме того, что в том и в другом случае фигурирует змея. Были и другие теории, но данная теория преобладала. Несмотря на ее полную и очевидную несостоятельность, она была повторена и некоторыми советскими учеными.
Былина о походе Вольги известна в 11 записях, но не все они равноценны.2 Две записи сделаны повторно и по существу совпадают (Гильф. 91 = Рыбн. 38, от Романова, Сок. 76 = Кон. 12, от Конашкова). Из оставшихся девяти записей три отрывочны и содержат только начало. Похода в них нет (Гильф. 15, Онч. 84, Гул. 35). Запись от Конашкова также фрагментарна. В ней нет начала и нет описания похода. В этой записи содержится лишь описание того, как Волх подслушивает разговор турецкого султана и как он расправляется с ним. Из пяти остальных записей одна, а именно запись Маркова от Аграфены Матвеевны Крюковой несомненно восходит к книжному источнику — к тексту Кирши Данилова, хотя разработка и иная. Зависимость эта может быть доказана документально. Текст Марфы Семеновны Крюковой (дочери А. М. Крюковой) частично восходит к материнскому тексту, но сильно отличается от него. Отдельные детали образа Волха могут быть дополнены текстами былины о встрече Вольги с Микулой Селяниновичем. Некоторые из этих записей начинаются с рассказа о чудесном рождении Вольги и о его оборотничестве.
Полученная картина показывает, что былина обладала какими-то достоинствами, которые не дали ей вымереть вплоть до XIX века. Вместе с тем мы видим, что о походе Волха фактически повествуется только в 4—5 записях. Чаще поется только о рождении Волха, поход отбрасывается. Это наводит на предположение, что былина о походе Волха обладала какими-то недостатками, особенностями, которые не удовлетворяли художественных запросов народа.
Рассказ о рождении Волха (или, как он также иногда именуется — Вольги Всеславьевича или Святославьевича), каким оно описывается в былине, сохраняет древнейшие тотемические представления о животных как о предках человека и о возможности рождения великого охотника и волхва непосредственно от отца-животного. Волх рождается оттого, что мать, спускаясь с камня, неосторожно наступает на змея. Змей обвивается вокруг ее ноги, и она зачинает (К. Д. 6 и др. Волх рождается с восходом солнца или луны (К. Д. 6). При его рождении гремит гром (Марк. 51), колеблются земля и море. Сохранилось это начало, конечно, не потому, что сохранилась вера в такое рождение, а потому, что картина эта полна величественности. Художественность ее отметил В. Г. Белинский в своем пересказе сюжета этой песни. «Это — апофеоза богатырского рождения, полная величия, силы», — так пишет он об этом начале.
Имя героя, Волх, указывает на то, что родился великий кудесник, волхв. Он рождением связан с природой, как с природой и борьбой с ней была связана вся жизнь первобытного человека. Предки русских, раньше чем стать земледельцами, зависели от охоты, которая когда-то была основной формой добычи средств существования. Когда Волх рождается, звери, рыбы и птицы в страхе прячутся: родился великий охотник.


Рыба пошла в морскую глубину,
Птица полетела высоко в небеса,
Туры да олени за горы пошли,
Зайцы, лисицы по чащицам,
А волки, медведи по ельникам,
Соболи, куницы по островам.
(К. Д. 6)


Волх умеет обращаться в животных: рыб он ловит в образе щуки, птиц — обернувшись соколом, лесных зверей — серым волком. Он чародей и оборотень.
Песня о Волхе подтверждает точку зрения акад. Грекова на языческие верования восточных славян. «По-видимому, — пишет он, — у восточных славян долго сохранялись пережитки, связанные с тотемическими представлениями, например вера в оборотничество, то есть в превращение людей в зверей. Кроме зверей, славяне поклонялись камням, деревьям, ручьям, рекам. Пережитки этих верований долго существовали и после принятия христианства». В былине прямой веры в оборотничество уже нет, оно использовано только как поэтический прием, но создаться образ героя-оборотня мог только тогда, когда эта вера еще была.
Родился герой, соответствующий идеалам первобытно-общинного строя: великий охотник и колдун, умеющий покорять себе природу, и в первую очередь — животных, от которых когда-то зависела вся жизнь человека.
Но Волх не только великий охотник, он и великий воин. Как воин он, однако, совершенно не похож на воинов позднейшего русского эпоса — на Илью, Добрыню, Алешу.
Он воюет так же, как охотится: путем волшебного умения, «хитрости-мудрости». Поход Волха, цель этого похода, определяются совершенно иной идеологией, чем те войны, в которых принимают участие основные герои русского эпоса. Правда, Волх или Вольга набирает себе дружину вовсе не как колдун. В одном варианте он даже возглавляет огромное войско в 40 000 человек. Но для Волха характерно не это. Для него характерны и специфичны черты волхва и кудесника. Победу он одерживает своим волшебным искусством, а не искусством военным, хотя он, едва родившись, уже просит пеленать его не пеленой, а в латы:


Ай и гой еси, сударыня матушка
Молода Марфа Всеславьевна!
А не пеленай во пелену червчатую,
А не пояси в поясья шелковые.
Пеленай меня, матушка,
В крепки латы булатные,
А на буйну голову клади злат шелом,
По праву руку палицу,
А и тяжку палицу свинцовую,
А весом та палица в триста пуд.
(К. Д. 6, ср. Марк. 51)


Образ этот напоминает выражение из «Слова о полку Игореве»: «под трубами повиты, под шлемами взлелеяны, концом копья вскормлены». Образ пеленаемого в латы ребенка присоединен к Волху позднее, по он не изменил его природы оборотня.
Решающим моментом для оценки и определения Волха являются, однако, не столько обстоятельства его рождения и воспитания, сколько характер и цель совершаемого им похода.
Русский эпос знает и признает для своих героев только один вид войн — войны справедливые, войны, целью которых служит защита родины от нападения врага.
На первый взгляд может казаться, что и Волх совершает именно такой поход. В некоторых вариантах поход вызван похвальбой индейского царя, что он возьмет Киев и сожжет его церкви (К. Д. 6). В других случаях царь хвастает, что он поедет воевать на святую Русь, девять городов он похваляется подарить своим сыновьям, а Киев взять себе. Жене он обещает привезти дорогую шубу.
Картина получается совершенно определенная: Волх отправляется в поход потому, что Киеву грозит опасность, и эту опасность он хочет предотвратить. Но это — позднейшее наслоение. Можно утверждать, что древнейшая основа песни была иной, и что эту основу народ отбросил. Волх первоначально совершал набег с совершенно иными целями: поход Волха был чисто хищнический. Достаточно сравнить защиту Киева от татар. Калина или Батыя Ильей Муромцем или Василием Игнатьевичем с той войной, которую ведет Волх, чтобы сразу увидеть разницу между подлинной защитой Руси и такой защитой, которая представляет собой лишь малоубедительный предлог для нападения. Волх сам ведет свою дружину к индейскому или турецкому царству и вплотную подходит к городу раньше, чем индейский царь вообще что-либо может предпринять. Можно было бы предположить, что Волх избрал наиболее совершенный способ защиты, а именно нападение. В таком случае он был бы более совершенным защитником родины, чем Илья Муромец. Явно, что это не так. О целях Салтана он узнает волшебным образом: он обращается в птицу и подслушивает разговор его с женой. Сказочный характер такой разведки совершенно очевиден. Но очевидно также, что намерение Салтана привезти жене из Киева шубу, подарить своим девятерым сыновьям девять русских городов не идет ни в какое сравнение с теми страшными и исторически реальными угрозами, с которыми в эпосе под Киев подступает Батый. Враг, на которого надвигается Волх, не имеет определенного исторического лица. На пять самостоятельных вариантов мы имеем три разные страны и трех разных врагов, против которых он воюет: это Индия, Золотая Орда и Турция. Былина отражает не те исторические войны, которые вела древняя Русь, а межплеменные схватки, набеги, которые в позднейшее время получили неустойчивое историческое приурочение.
Волх — предводитель этого набега не как военачальник, а как кудесник. Его волшебное искусство обеспечивает успех предприятия. Чтобы снабдить свою дружину всем необходимым, он обращается волком и соколом; охотой он и кормит дружину и одевает ее в шкуры убитых им зверей. Воины, одетые в звериные шкуры, отражают древний охотничий быт. В Волхе, заботящемся о своей дружине, есть несомненная привлекательность. Такая строка, как «дружина спит, так Волх не спит», выражает идеал военачальника, всем существом своим преданного своему делу и своим людям. Дружина же по существу представляет собой не княжескую дружину позднейшего типа, а скорее беспорядочную орду завоевателей. Успех предприятия решается «хитростью-мудростью» их предводителя. Все это объясняет нам, почему эта былина была почти забыта, когда создался собственно воинский эпос. Волх летит в индейское царство соколом и там обращается в горностая или других животных. Здесь он портит оружие врага: в образе горностая он перекусывает тетивы у луков, от стрел он отламывает наконечники, в образе волка он перекусывает горла лошадям и т. д. У «ружей огненных» он вынимает кремни, причем наличие в одной и той же песне древних луков и стрел и нового огнестрельного оружия нисколько не смущает певцов. Такое неслаженное сосуществование старого с новым чрезвычайно характерно для этой песни.
Совершив это дело, Волх будит свою дружину и ведет ее в индейское царство. Дружина робеет, увидев неприступные стены, но Волх обращает всю свою дружину в муравьев. Они перелезают через стены или сквозь ворота, а в индейском царстве Волх вновь превращает их в мо́лодцев. Призыв, с которым он к ним обращается, выдает цель похода, определяет его идеологию:


Гой еси вы, дружина хоробрая!
Ходите по царству индейскому,
Рубите старого, малого,
Не оставьте в царстве на семена!
(К. Д. 6)


В описании похода Волха мы видим остатки тех варварских времен, когда совершались жестокие набеги одних племен на другие. Щадят только молодых женщин. Сам Волх расправляется с индейским царем Салтаном Ставрульевичем и берет за себя его молодую жену, а дружину он женит на девушках. Завоевателям достается богатая добыча, и песня кончается грандиозной картиной дележа этой добычи: Волх делается индейским царем и выкатывает для дружины золото и серебро; он наделяет дружину целыми табунами коров и коней, так что на каждого из дружинников приходится по сто тысяч голов. Если до сих пор мы видели охотничий характер дружины, то теперь имеем набег в целях добычи скота. О защите Киева уже нет и помину. Сам Волх в Киев не возвращается и остается здесь царствовать, и дружина, переженившись, также остается в Индии.
Все это позволяет нам сделать следующее заключение: древнейшая основа песни о походе Волха — песня о набеге первоначально в поисках охотничьих угодий, позднее — в целях угона скота. И начальник дружины и сама дружина — охотники, питающиеся и одевающиеся охотой. Набег носит хищнический характер: все население перебивается, скот и имущество распределяются между победителями. Между ними же распределяются женщины, и победители не возвращаются, а остаются жить на занятых местах. Такое повествование обладает некоторой занимательностью, но оно уже не соответствует идеологии ни Киевского государства, ни киевского эпоса. Позднее самим народом была сделана попытка приурочить этот поход к своим позднейшим историческим интересам. Волх был представлен защитником Киева (теперь он мог получить имя Вольги и отчество Всеславьевича), его противник приобретает либо сказочно-фантастическую окраску, превратившись в индейского царя, либо мнимо-историческую — царя Золотой Орды или турецкого султана. Однако эта попытка не была доведена до конца, осталась незавершенной и поэтому неудачной, и песня о Волхе-Вольге была почти забыта и заброшена, вытесненная подлинно-героическими песнями об отражении русскими татар. Она принадлежит к числу наиболее редких песен русского эпоса. Часто о походе Волха совсем не поется, поется только о его рождении, «хитрости-мудрости», о наборе дружины. Это — не забывчивость, не искажение, а отбрасывание из песни идеологически не соответствующих историческому развитию народа элементов. Много позднее образ Волха был использован уже как чисто отрицательный и противопоставлен Микуле Селяниновичу.

Облачко

Опрос

Какой раздел нашего сайта наиболее полезен для вас?
Былины
77%
Честь-Хвала
2%
Персонажи
5%
Детям
11%
Библиотека
6%
Всего голосов: 4180